Дарья Лызенко закончила Институт международных отношений и политических наук (бакалавриат), прикладную социологию в Каунасском университете Витаутаса Великого (магистратура), в последнем продолжает учиться и в докторантуре, пишет диссертацию на тему «Конструирование немоногамных отношений в Литве», 3 года преподавала гендерную социологию студентам Вильнюсского университета, в школах ведет уроки полового просвещения.
В битком набитом зале популярного вильнюсского бара «Перонас» дочь бывшего советского полковника и будущий доктор социальных наук Дарья Лызенко регулярно участвует в поэтри-слэмах (поэтические баталии, во время которых выступающие зачитывают или декламируют работы собственного сочинения, — ред.). Поэтри-слэм зародился в Чикаго в 1986 году, а теперь он звучит на литовском. Стихи Дарья конструирует из своих сугубо личных переживаний, следов романтический отношений, даже имен своих студентов, выстраивая сложные ряды перечислений — очень непростую форму для исполнения. Пишет и другие тексты. Литовский язык считает своим и главным. Ей однако запомнилось замечание редактора одного издания о том, что ее синтаксис не литовского происхождения. «Спасибо за замечания», — отреагировала она тогда. Мы с Дарьей беседуем то по-литовски, то по-русски. По-русски она говорит с украинским акцентом. «Шо такое?», — скажет на это Дарья почти по-украински. Ее родители — этнические украинцы. Дома, в деревне Луганской области, они говорили на суржике (смесь украинского и русского языков — ред.) . В 1966 году ее родители поженились, сначала отправились в военный гарнизон на Дальнем Востоке, затем в Москву и ГДР. В 1979 папу направили служить в воинскую часть в Вильнюсе, 1983 году командировали в Сирию. Там мама забеременела, потому в 1986 они покинули Сирию, вернулись в Вильнюс, где и родилась Дарья, поздняя, единственная и любимая дочь. Через 28 лет Дарья решилась рассказать маме, что она бисексуальна.
А когда созрело решение открыться маме?
Общие темы в общении с родителями постепенно исчезали, а ничем личным я не делилась. Мне бывало плохо и тоскливо, а сказать дома я ничего не могла. Это бы только усугублялось. Мама узнав, просила нигде и никому больше не рассказывать: «Плохо посмотрят, плохо тебя примут». Переживала.
Дарья, вы книга в «Живой библиотеке». На какой вы полке?
Меня «читают» как феминистку или бисексуалку. Там разные люди-книги — мусульманин, гей, болеющий депрессий, некий человек-маргинал, в чем-то необычный. Человек может прийти и как в библиотеке выбирать. Мы по 15 минут общаемся с каждым. Ездим по школам, если приглашают. Это эдукационный проект. Живые чтения проходили на недавней «Книжной ярмарке» и во время «Ночи Культуры». Я лично на все вопросы отвечаю. Иногда надоедает, потому что сидишь 3-4 часа, а вопросы задают очень похожие. Но проходит 2-3 месяца и снова увлекает. Людям интересно из первых уст все узнать.
С национализмом вы как не литовка сталкивались?
Я ходила в литовский садик и школу. В первый класс я пошла на следующий день после вывода советских войск из Литвы (Советские войска из Литвы вывели 31 августа 1993 года — ред). Папа уже был на пенсии. В 6-ом классе школы меня иногда обзывали «кацапкой» (Кацап (жен. кацапка) — украинское, польское, белорусское и др. пренебрежительное прозвище русских, — ред.). Не очень понимала, что это такое. Не знаю, понимали ли они. А больше никогда. Тогда в 99 году к украинцам в Литве относились не лучше, чем к русским, но сейчас — да. Мама даже советует: «Говори, что ты — украинка, чтоб лучше относились».
А открыто признаваться в том, что ваши родители служили в Советской армии не слишком смело?
Моя мама считает, что лучше не говорить. Но люди же видят, кто я, как я говорю и оцениваю. Мои родители, например, гомофобные, а я нет. Меня никогда не дискриминировали. Ни язык, ни имя, не фамилия никогда не становились фильтром, чтоб не общаться со мной. Настолько, чтоб я это почувствовала.
«Как тебя зовут? — Дарья. — О, какое красивое имя (реакция литовцев). — О, Дарья привет! (русскоязычные)». Какая твоя национальность? — Украинка. Откуда ты? — Родилась тут. Родители в Литву приехали, военные. Да, советская армия». То же самое, если бы у меня был знакомый постарше, а его отец служил бы в нацистской армии и был охранником в концентрационном лагере. Во-первых, мы не знаем какие у него были взгляды, идейный-неидейный. Во-вторых, это другой человек. В-третьих, сказала сама и против тебя уже ничего не используешь.
Каких политических взглядов придерживаются ваши родители?
Мама с папой во всем заодно. Современную ситуацию в Сирии с участием России на стороне Башара Асада родители дома не обсуждают, параллелей не проводят. Погибших людей жалеют. Родители — советские люди. Распад Советского союза для них стал трагедией жизни. Но мне они свои взгляды не насаждали. Папа очень ответственный, честный, будучи в ответе за сотни солдат, пресекал любые зачатки дедовщины в воинской части. Он считает, что Украина — точно не Россия. А если говорить про других моих родственников, то, например, один мой двоюродный брат — военнослужащий Украинской армии, а другой, когда началась война, бежал в Казань, в Татарстан, но недавно вернулся в Украину, потому что умерла его мама, моя тетя.
Вы бы пошли служить в Литовскую армию?
Я хотела поступать в Литовскую военную академию, мне бы там понравилось, мне понятны папины дисциплина и склонность к порядку, но врачи меня отговорили по состоянию здоровья. Долг перед родиной можно и по-другому исполнять, например, ухаживая за пожилыми людьми или еще как-то.
В каком обществе вы живете?
В силу своего возраста, а мне 31 год, у меня было достаточно времени собрать вокруг себя близких мне людей и друзей, с которыми я могу очень хорошо себя чувствовать — говорить, что хочу, и быть, кем хочу. Это люди разного возраста и в основном литовцы. Есть одна русскоязычная подруга, но мы и с ней по-литовски говорим, потому что мне так легче выражать свои мысли. Такие толерантные вообщем-то люди.
Мое общество абсолютно открытое, свободное и демократичное. Но в то же время я понимаю, что это мой «пузырь». Есть много людей, у которых совсем другие взгляды.
Был когда-нибудь шок от попадания в другой «пузырь»?
Сразу приходят в голову два момента. Лукишская площадь в Вильнюсе: конь (всадник с мечом на коне, изображавшийся на гербе Великого княжества Литовского, ред.) или холм (партизанский бункер в лесу, ред.) — выборы памятника. Профессионалы и жители выбрали холм. Если бы выбрали Витиса, меня бы устроил и Витис. Выбирали демократическим путем — все хорошо. Но когда начался шум, что хотят все-таки Витиса и готовы даже законы менять, мне это из принципа не понравилось. И у меня был шок: что же мы теперь каждый раз, когда что-нибудь кому-нибудь не понравится, будем выпускать новый закон? Непоследовательное поведение для демократического общества.
Другой случай связан с вопросами сексуальной ориентации, когда примерно год назад в Тельшяй учительница религии на уроке рассказывала детям, что геи — каннибалы, и слайды показывала. Ну я понимаю, как религия обычно смотрит на ЛГБТ, но каннибалы?!
Чем гордитесь?
Самое большое мое достижение, когда я не только лично получаю, но и даю другим, — это преподавание. За полгода я преподавала где-то 400 студентам, и школьникам — 200-300-ам девочкам. Абсолютное большинство писали очень хорошие отзывы о лекциях. Были и довольно консервативные студенты. Запомнился один парень, медик. Через 2-3 года мы случайно встретились. Я ничего у него и не спрашивала, а он: «Ваш предмет мне так понравился, расширил границы моего мышления». Так говорят многие, они увидели, как на самом деле по-разному бывает, что все относительно, что нет ничего от рождения, все социально сконструировано. Он мужчина что-то делает не потому, что у него что-то там есть между ногами, а потому что его так воспитали. Или девочка начинает думать иначе: я все-таки могу быть хирургом, а не только парикмахером. Девочек в семье сильно усмиряют: «Не будь революционеркой, мальчикам такие не нравятся. Будь нежной, прилежной. Девочка должна выйти замуж. Должна быть спокойной, не должна качать права».
Вот еще, что порадовало. Я провела одну лекцию двенадцатиклассникам. Один из них затем написал (читает с телефона): «Мне было интересно, я никогда не ничего подобного не слышал, ее лекция разрушила много мифов в моей голове и заставила задуматься».
К сожалению, мой предмет свободно выбираемый. В Вильнюсском университете в преподаваемой социологии нет даже социологии пола. А ведь это первое, что мы видим в человеке, мужчина он или женщина, и что разделяет человечество на слои.
Сама я научилась не обращать внимание, мужчина или женщина. Разве что ночью идешь, то оглядываешься посмотреть, кто там за тобой следом, мужчина или женщина. Я бы сама не хотела быть мужчиной, чтоб я шел и меня боялись, только потому что я мужчина. Это тоже исходит из социальных предпосылок. Не все мужчины насильники и убийцы. Но из насильников и убийц абсолютное большинство — мужчины. Так ты и решаешь, что тебе страшно.
Никаких проблем с национальностью, а с сексизмом в литовском обществе вы сталкиваетесь?
Да, в установках студентов, например. Первые две недели можно походить на лекции, чтобы затем выбрать. Приходят на лекцию, видят девушку-лектора, и сразу переходят в группу мужчины-лектора, потому что, если женщина, то обязательно будет феминисткой, плакаться и т.д.. Мужчина, по их мнению, будет объективнее.
Как вам живется в Литве?
Мне хорошо. Единственно плохая вещь: если работаешь преподавателем в вузе, то получает меньше, чем учитель в школе. Я знаю, потому что сама работала и с коллегами общалась. И если хочешь оставаться в науке, тем более в социальных науках, то у тебя будет очень маленький оклад. Все недовольны сложившимся положением, смирились, делают, что по силам, и боятся, что если они начнут шуметь, то может быть только хуже. Представители науки менее активны в защите своих прав, чем учителя и медики. В одном месте я получаю 150 евро за одну лекцию и семинар в неделю, это относительно хорошо. А за такую же нагрузку в другом университете я получала 47 евро. Это даже не маленькая зарплата, а просто смешная.
Я называю это «менталитетом раба» среди докторантов. Тебе нормально работать бесплатно, мало получать, сделать из идеи, бояться просить деньги за какую-то деятельность. Я сама много лекций проводила бесплатно, мне было просто классно. Однажды мне предложили читать лекции. И думала, сколько просить за работу: 40 евро за час, наверное, очень много, попросила 25 и те сразу согласились. И я поняла, что попросила бы 40, столько бы и заплатили. Я еще рада, что вообще попросила. Отлично, что тебе нравится работать, но надо с чего то жить. Я стала просить гонорары за лекции, и стали их платить.
А если взять базу ЛГБТ, то я бы хотела, чтобы все, кто хочет, могли оформить отношения, однополые браки, партнерство. А так все, кроме этого, мне нравится.